Елена Дьякова «Черный монах»

Новая газета 28.10.1999

«Черный монах» с Сергеем Маковецким в роли Коврина и Игорем Ясуловичем в роли монаха – просто замечателен. Мистическая новелла перевоплотилась в магический спектакль, сыгранный на балконе театра.
На черте тьмы и света, над усадебным обрывом – беседка из худых и кривых берёзовых стволов. С трёх сторон – радужные ряды павлиньих перьев: цветники усадьбы ученого садовода Песоцкого (Владимир Кашпур) Сад сторожит пугало: на кривом осиновом кресте – чучело распластанного ворона, черная ушанка, розовый, линялый и замурзанный ситцевый клок…
Всё вместе – завораживающе красиво. Здесь можно говорить о тонкой мимике чеховского текста, театрального прожектора, лица, голоса, рук-ног, даже левого ботинка актёра… О мимике калитки и тьмы, тонкого тумана, наползающего из лога, квартета из «Риголетто», гремящего в ночи, как бы из окон усадебного дома. (Эффект присутствия, сада и обрыва создан на галёрке МТЮЗа крайне лаконичными средствами. Но по полноте – напоминает другого Чехова конца ХХ века, «Неоконченную пьесу для пианино».) Лаконизм сценографии действует так же сильно, как «светопись» камеры Павла Лебешева.
…Всё это, с трех сторон окруженное зрителями, с четвертой – бездной, дышит и меняется два часа, сохраняя законченность и инсталляции. Режиссёр, сценограф, актёры – Игорь Ясулович, Сергей Маковецкий и Владимир Кашпур здесь, у обрыва галёрки, играют и работают так, как будто над театром – безоблачное небо конца 19 века.
И весело смотреть трагический и лаконичный спектакль. Потому что всё, мастерски сделанное, согревает человека. Они говорят о вещах, по-настоящему интересных: о гении и болезни, вине и горячем молоке, размеренном труде и неврозе вдохновения, о том, «как много берёт жизнь за те ничтожные или весьма обыкновенные блага, которые она может дать человеку», о тумане и музыке, о трагической природе человека.
Говорят так, как могли б это делать в блаженном 1894 году магистры философии, совершенствующие познания в итальянском языке, ученые садоводы, создавшие «ступень в новую эру русского хозяйства и русской промышленности», их дочери и невесты, их соседи-меломаны.
…В общем – все те, кому дано читать Чехова в оригинале.