Назад

Елена Груева «Леди Макбет нашего уезда»

Time out 10.12.2014

Кама Гинкас поставил спектакль о том, как в человеке рождается душегуб. Катерина в исполнении Елизаветы Боярской ни мгновения не выглядит жертвой, акртиса играет отчаянно смело и легко, не клянча у зрителей ни понимания, ни сочувствия.

Николай Лесков рассказал историю страшную о бабе характера незаурядного, которая ради страсти своей ни перед чем не остановилась, даже перед убийством ребенка. И рассказал честно. Но в театрах ее наших любят играть как историю любви беззаветной. По многим провинциальным сценам мечутся, картинно заламывая руки и кутаясь в пестрые посадские платки, несчастные Кати Измайловы — жертвы купеческого домостроя, отдавшие все и даже жизнь свою за любимого, который ее предал.

Режиссер Кама Гинкас поставил спектакль о том, как в человеке рождается душегуб. И то, что душегубом становится молодая, роскошная и своевольная Катерина в исполнении Елизаветы Боярской, ситуацию только обостряет. Жертвой в доме свекра, властного купца Измайлова, мощно и не без лукавства сыгранного Валерием Бариновым, молодая жена его безвольного сына не выглядит ни мгновения. Поиграв в покорность, пококетничав напрасно с мужем, Катерина заскучала. А женой в богатый дом из бедности она уж точно не за скукой шла. Не получив своего от мужа, она вышла на охоту. Сама присмотрела среди работников парня посмелее, за которым уже тянулась слава бабника, сама весело и шально поманила его и без сомнений отдалась. Никакой домострой ей не указ. Вольная она. Ничьих прав над собой не признает — ни людей, ни Бога. Любви меж Катериной-Боярской и Сергеем, разбитно и хулиганисто сыгранным Игорем Балалаевым, в помине нет. В чувственных и потных сценах страсти каждый из них жадно берет свое, ничем не делясь. Но уж это «свое» Измайлова никому не отдаст.

Боярская сухо, с тенью улыбки описывает сцену отравления свекра крысиным ядом (Гинкас, как и во всех своих спектаклях по прозе, текст на реплики не расписывает. Актеры как бы его рассказывают). Нагло и зло — сцену убийства мужа. И на убийство свалившегося на голову малолетнего наследника купеческого капитала, уже своим сочтенного, идет решительно.

Гинкас использует запрещенный прием: очаровательный трогательный мальчик ложится в гроб как в кроватку и ему ручки на груди складывают. Но этим ударом зрителю под дых режиссер пытается истребить даже тень обаяния того беса, которого актриса постепенно высвобождает в своей героине. Боярская играет отчаянно смело и удивительно легко — влет, не клянча у зрителей ни понимания, ни сочувствия. Да ее Измайлова ни чьими чувствами и не интересуется. А потому финальные слова «она уже никого не любила и себя не любила» звучат хоть и горько, но без дрожи в голосе.



Назад