Татьяна Исканцева «К. И. и ее вселенная»

Куранты 25.11.2004

Она пулей врывается в фойе, где чинно расселись зрители. В бесформенном черном пальто, запахнутом на голой груди, грубых башмаках с торчащими поверх портянками, с бесцветным размытым лицом, на котором живут, кажется, одни лишь глаза. И этот ее взгляд, невидяще устремленный в глубины собственной души, еще долго будет помниться после спектакля…

Катерина Ивановна, она же К.И., — крохотный атом вселенной под названием «Достоевский». Эпизодическая фигура, притулившаяся на обочине романа «Преступление и наказание» и ставшая волею режиссера Камы Гинкаса центром своей собственной вселенной. Хрестоматийный роман Гинкас «расчленяет» уже не впервые. Гвоздем одного из московских театральных сезонов стал его спектакль «Играем «Преступление», под неожиданным ракурсом рассматривавший треугольник Раскольников — Соня — Порфирий Петрович. И вот в том же ТЮЗе, в крохотном репетиционном зале — новая театральная игра: «К. И. из «Преступления».

Пьеса Дани Гинка вобрала из романа все, связанное с вдовой пьянчужки Мармеладова, непутевой матерью троих малолеток, мачехой проститутки Сонечки. Это, собственно, не пьеса, а бесконечный поток сознания женщины, заезженной жизнью, зациклившейся на собственных бедах и несчастьях. На роль К. И. режиссер пригласил Оксану Мысину, в прошлом премьершу театра Светланы Враговой, ныне — вольную художницу. И своим выбором попал, что называется, в яблочко.

Весь вечер актриса зажата в кольце публики: сначала в фойе, а затем в тесной белой комнате, куда зрителей зазывают на мармеладовские поминки. Весь вечер рядом с ней трое крох-детишек, конкурировать с которыми в естественности бессмысленно. Актриса и не пытается этого делать, напротив, она яростно неестественна: таким может быть разве что человек с содранной кожей в стане толстокожих. Смерть для этой К. И. — избавление.