Писать рецензии на спектакли Гинкаса — абсолютно зряшное занятие: они никому не нужны.

Во-первых, они не нужны самому Каме Мироновичу, потому что мастер такого уровня доверяет себе и близким людям. Во-вторых, они не нужны зрителям, потому что спектакли Гинкаса надо смотреть не в связи с тем, что они понравились (не понравились) пишущим людям, а в связи с тем, что любой спектакль Гинкаса к просмотру обязателен потому, что это спектакль Гинкаса.

В какой-то мере рецензии нужны артистам, потому что им важно, когда их хвалят. В спектакле «Все кончено» — семь персонажей и ни одной плохо сыгранной роли, что само по себе удивительно и редко. О. Демидова, О. Лагутина, В. Баринов, И. Ясулович, А. Кудряшов, С. Сливина, В. Верберг играют виртуозно. На самом деле это и есть подлинный театр, когда на сцене актеры разных поколений создают живых и понятных людей, между ними выстраиваются отношения, которые затягивают зрителя, и в какой-то момент ты начинаешь понимать, что думаешь уже не об этих актерах, и даже не об их персонажах, а о самом себе.

Рецензии на спектакли Гинкаса нелепо писать еще и потому, что работа этого режиссера — тайна. Все равно не разгадать. Нет, можно, конечно, умничать, писать всякие разные красивости. Только это ничего не объясняет.

А ведь и вправду… На мой вкус, пьеса Олби — великая, но скучная. Три часа, которые длится спектакль Гинкаса, пролетают незаметно. Постановка идет в фойе театра. Стол. Шкафы с книгами. Где-то за дверью умирает человек, глава семейства. Его жена, любовница, дети, друг, врач и сиделка ждут его смерти. Разговаривают. Все. Оторваться невозможно. В финале отчетливо слышны всхлипывания. Ловлю себя на трудно переносимом желании вскочить, обнять их всех и сказать что-то глупое вроде: «Да ладно. Не переживайте вы так. Вы хорошие. Вас любят или полюбят обязательно. Так бывает: кажется, что никто тебя не любит, никому ты не нужен, но обязательно находится тот, кто протягивает руку. По себе знаю».

Что ж это такое? Как Гинкас это делает?

Тайна сия велика есть. Ни тебе сценических эффектов, ни танцев, ни грохочущей музыки, ни раздеваний, ни мелькающего света. Люди в зале. И люди на сцене. Люди на сцене относятся к людям в зале с уважением, верят в то, что открытие другого человека, раскрытие чужой боли может быть интересно. Люди в зале в финале встают и аплодируют стоя. Можно написать по этому поводу тысячу красивых слов и ассоциаций. Но они ничего не объяснят.

Помните детское стихотворение: «Ах да, мой друг, по поводу обещанного масла»? Гинкас приучил нас от своих спектаклей ожидать чуда. Так вот, не о чуде, а по поводу обещанного чуда.

Сегодня театру трудно. К нему все пристают, требуют реформ, требуют, с одной стороны, искусства, с другой — заполняемости зала и большого количества премьер. Театр обязан удивлять, иначе зритель ходить не будет. А как переманить нас от блокбастеров или концертов популярных исполнителей?

Начинает царствовать мюзикл. Чтоб не грузить. Чтоб весело, ярко и без напряжения. Зритель отработал свой день, пришел в театр — отдохнул. Не люблю. Но понимаю.

Еще может быть скандал. Обнаженные тела (желательно побольше). Классика в современной обработке — так, чтобы обработки было больше, чем классики. Не люблю. И не понимаю.

На простой, казалось бы, вопрос: что такое театр? — вы не получите сегодня однозначного ответа. Ни от зрителей, ни от создателей. К счастью, есть такие театры, как Московский ТЮЗ, которые понимают театр, как серьезный (не скучный!), глубокий (то есть уважительный) разговор. Если театр перестанет быть тем зеркалом, в которое зритель видит собственные проблемы, если он устанет даже пытаться помочь нам очистить душу, он попросту умрет. Я ничего не имею против развлечений. Но я хочу, чтобы меня, как думающего и страдающего человека, тоже где-нибудь имели в виду. И тогда я иду на спектакль Гинкаса.

Страшно произнести, но если я начал ходить в театр до школы, то получается, я хожу в него полвека. Полвека! И все это время все размышляют о том, что такое современный театр. Почему-то о том, что такое, скажем, современное отношение к Богу, не спорят, а про театр — постоянно. Полвека. И полвека назад. И полвека вперед.

Забавно. На мой же взгляд, во все времена современный театр — это когда действие на сцене затрагивает не только взгляд, но и душу зрителя. Все. Остальное — детали.

Гинкас со своими актерами залезает в нашу душу настолько глубоко, что становится даже как-то не по себе. Но лечение нередко бывает болезненным. Зато полезное.

Мы живем в такое интересное театральное время, когда глубокий, не развлекающий зрителя спектакль кажется существующим вне мейнстрима. А это не так совсем. Постановка, в которой существуют живые люди, выносящие на зрителя свою боль — это, собственно говоря, и есть театр по сути. Мы идем в театр — да, за развлечением. Это важно. Но это еще и школа познания человеческой души. Потому что больше такой школы нет нигде.

… А знаете, что я вам скажу? Идите в театр, идите на спектакль Камы Гинкаса и умрите в нем. Если сможете, конечно. Если готовы открыть свою душу чужой боли. Если готовы проветрить свою душу. Если готовы к сопереживанию.

Эта «смерть» возродит вас. Потому что театр — это очищение. Во все времена.