Анжелика Заозёрская «Пьеса, которая ждала своего часа 44 года»

Вечерняя Москва
16 мая 2016

В Московском ТЮЗе премьера – «Плешивый амур» в постановке Генриетты Яновской. Художественный руководитель театра обратилась к неопубликованной пьесе Евгения Попова, о которой забыл даже сам автор.

44 года назад Попов написал «Плешивого мальчика» в родном городе Красноярске, в котором почти в то же время, двумя годами раньше, жила и работала Генриетта Наумовна. Красноярск начала 70-х, а точнее, один старый деревянный дом с большим двором, расположенный на улице Засухина, создал на сцене выдающийся московский художник Сергей Бархин.

Правда, ничего сибирского на первый взгляд в нем нет. Многолюдный, отчасти коммунальный, во многом патриархальный и совершенно безалаберный дом с бельем на улице, с посиделками до утра, с горшками цветов, едиными праздниками и бедами, может быть где угодно – и в Одессе, и в Воронеже, и в Риме, и в Москве. Сергей Бархин рассказал «ВМ», каким образом далекий дом в глубине России превратился в родной и близкий:

— Как я создавал декорации? Вспомнил те полгода в 1966 году, когда был в золотоискательной научной экспедиции на Северном Алтае. Хотел сделать свинцовый дом, стоящий на антраците, в котором людям плохо, а как-то получилась Москва моей юности.

Неблагополучный мир обитателей дома чувствуется с первой сцены. Хотя двум героям, Коле и Стасу, всего по 25 лет, но один из них уже с плешью и судимостью, а другой – с «горем от ума» и алкогольной зависимостью. Тот, который «плешивый мальчик», только что вернулся домой из тюрьмы, где сидел за угон самолета. Это сестра Стаса, Лиза, придумала для своего рыцаря Коли испытание – доставить ее вовремя на работу, а сделать это можно было только на самолете.

Дело доходит до свадьбы Коли и Лизы, которую справляет весь двор как одна семья, и за несколько минут до начала Стас ребром ставит вопрос перед подружками невесты: «Что такое любовь?» Ответ второй девушки очень похож на один из лучших афоризмов на эту тему поэта Генриха Гейне: «Любовь – это зубная боль в сердце». Девушка с улицы Засухина вряд ли читала Гейне, и сформулировала попроще: «Любовь – это когда сердце болит».

Любовь доводит героя до попытки самоубийства. В этом доме, как в чеховской «Чайке», «пять пудов любви» – и ни одной счастливой. Впрочем, любовь – только одно из окошек в этом провинциальном доме. Есть еще окно или дверь – нереализованного призвания или таланта. Среди героев – и слесарь с именем и замашками великого поэта Есенина, и философ Стас, и диссидент-кукольник, и летчик с пожизненным запретом на полет. Словом, целый мир из необычных, разных, небездарных и не очень перспективных людей.

Почему к ним, сибирякам, из старой рукописи сибиряка Попова, решила обратиться Генриетта Яновская? Генриетта Наумовна предпочитает не раскрывать мотивы своего выбора материала. А вот автор пьесы Евгений Попов поделился с «Вечерней Москвой» своей версией о рождении их творческого союза:

— Генриетта Наумовна жила в Красноярке два года и ставила там спектакли, не соприкасаясь с личностями, изображенными в пьесе. А потом ее и Каму Гинкаса выжили из Красноярска после спектакля Гинкаса по Гайдару «Судьба барабанщика», который власти сочли антисоветским. Мы тогда не были знакомы, и откуда у нее появилась пьеса, даже два ее варианта, до сих пор понять не могу. Перед постановкой Генриетта Наумовна рассказала мне о том, что с тех пор, как жила в Красноярске, мечтала поставить «Плешивого мальчика», но не имела возможности. Сначала советская власть и цензура, а потом — перестройка и рыночная экономика. Пьеса эта, написанная за две недели, целиком моя, а спектакль целиком Генриетты Яновской. Спектаклем я доволен потому, что вижу на сцене именно то, что я имел в виду 44 года назад, когда написал эту пьесу, в 26 лет.

Почему же эта пьеса в течение стольких лет не была опубликована?

— Эту пьесу тогда советские идеологи определяли тогда как «близкое к клеветническому изображение отдельных теневых сторон нашей действительности с элементами цинизма и порнографии», — объясняет Попов. — Напечатать ее можно было только на Западе. А я на Западе до 1981 года печататься не хотел. Не хотел быть литературным диссидентом. Это после журнала «Метрополь», когда меня исключили из официального Союза писателей, у меня уже иного выхода не было. Да, и пьеса куда-то затерялась.

«Плешивого мальчика» Генриетта Яновская переименовала в «Плешивого Амура». Точнее, для своего спектакля взяла название из прозы Евгения Попова. Был еще рассказ с этими же героями, между прочим, во многом автобиографический.