Галина Шматова «Очередь за счастьем»

афиша@mail.ru 20.01.2013

Этот спектакль основан на рассказе Даниила Хармса. Он сочетает в себе абсурд, гротеск и очень точный психологический рисунок ролей: хармсовский мир наизнанку оказывается понятным, парадоксально человечным, персонажи его — по-своему трогательными. В постановке заняты молодые артисты, выпускники курса Л. Хейфеца, которые получают от игры и от работы с блестящим текстом видимое удовольствие.

Молодой режиссер Павел Артемьев поставил сектакль по Хармсу о том, что все мы — немного четвероногие вороны.

Спектакль Павла Артемьева родился еще в ГИТИСе, в свободной, бесшабашной атмосфере режиссерского факультета, и этой атмосферой пропитался. И вот теперь перекочевал на солидную сцену МТЮЗа. Вероятно, воздух его кулис, привыкших к исступленным монологам Медеи, страданиям навзрыд чеховских героев и макабрическому шутовству шекспировских персонажей, сыграл свою роль. Постановка, не утратив легкости и изобретательности, стала более горькой и терпкой.

Павел Артемьев создал остроумный коллаж из рассказов Даниила Хармса. Сценическая композиция отчетливо делится на три части и эпилог. Первая разворачивается в очереди у безнадежно закрытой двери продуктового магазина. Беспокойный Мужик-горлопан (Олег Ребров) обвиняет во всех смертных грехах киргизов, а маленький Киргиз (Руслан Братов) философически щелкает тыквенные семечки, поет эпически заунывную песню на родном языке и соглашается со всеми требованиями и капризами буяна. А потом приходит целая компания соотечественников терпеливого парня в тюбетейке — и представления о том, кто здесь «правильный» и «нормальный», резко меняются.

Вторая часть — свидание только что у того же продмага встретившихся Пети (Александр Паль) и Гали (Софья Райзман). Оказалось, что у интеллигента в бабочке, с застенчивой улыбкой и чуть сутуловатыми плечами и скромной, милой, очаровательной девушки есть одно общее качество. Оба они любят… водку. Правда, это замечательное обстоятельство не слишком-то помогает им построить хоть какой-то диалог, завязать отношения. И босая Галя потихоньку убегает от читающего несуразные, корявые стихи Пети.

В третьем фрагменте уже знакомый зрителю Мужик, побитый и оборванный, возвращается домой. А там его ждет Жена (София Сливина), шипящая, словно змея, едкая, язвительная. Этакая леди Макбет жалкой коммуналки в халате и шали, повязанной на ноющей пояснице. Она виртуозно, но безуспешно пытается спровоцировать мужа хоть на какие-то действия: прибил бы уже, что ли? Здесь становится понятно, откуда в этом разнесчастном Мужике столько злобы и кликушества. Сначала (дома) унижают его, а потом уж унижает он.

В каждом из эпизодов — свое настроение, своя тема: «наши» и «чужие» (что может быть актуальнее сегодня), одиночество необоримое, бездомность сердца. Но все истории, всех персонажей объединяет общий закон, царящий в мирке, созданном на сцене, — все они четвероногие вороны.

При чем здесь эта самая ворона, спросите вы? У Хармса есть крошечный рассказ о странной четвероногой птице, у которой на самом деле лап пять, но говорить об этом нельзя. Необычной вороне бог послал (по алгоритму, описанному дедушкой Крыловым)… нет, не кусочек сыру, а банку кофе (у Хармса в оригинале) или банку жирных сардин (у Артемьева и его команды). И выронила она ее, как водится не без вмешательства лисы, оскорбившись на то, что рыжехвостая назвала ее, ворону, свиньей. Правда, ни кофе, ни сардины лисе были не нужны — собрала их ворона обратно, и все осталось как есть.

Вот и герои спектакля — нелепые люди, как эта странная ворона. И идентификация и идентичность у них — больное место, как и у вороны, которая не хочет зваться свиньей. Все они, и Петя, и Галя, и Мужик, и Жена, и Киргиз, не совсем те, кем кажутся на первый взгляд. Воздушная девушка с лицом, словно открытая книга, любит водку и воет от одиночества. Интеллигент в бабочке ведет себя как недалекий школьник. Плюющий шелуху на пол Киргиз оказывается почти философом. У Мужика-хулигана трагическая судьба. А Жена-стерва плачет, как девочка. Нет-нет, в спектакле нет патетичного тона и фальшивого пафоса — все метаморфозы разыгрываются с легким и изящным гротеском. Смысл от этого лишь острее и горче.

Мыкаются хармсовские вороны по свету, не находя ни понимания, ни покоя. И в эпилоге, конечно, задаются вопросом о том, есть ли Бог. В финале дверь в вечно закрытый магазин открывается, а там — ананасы в шампанском и театральные люстры, оркестр и изящные дамы. Вот только ответа на вопрос о Боге это видение не дает. Четвероногих же в этот момент жаль до слез. Не случайно в программке приведено детское стихотворение Хармса о кошке с раненой лапой. Оно действительно передает настроение спектакля: и больно, и грустно, и шарики воздушные, и кошка летит.