Алена Карась «Влюбиться после смерти»

Российская газета 05.10.2010

Генриетта Яновская переименовала пьесу бельгийского драматурга первой половины прошлого века Фернана Кроммелинка «Идея господина Дома» в гораздо более экспрессивное «Прощай ты, ты, ты…», и здесь запечатлев свою неповторимую режиссерскую интонацию.

Последовательность, с которой Яновская не перестает рассказывать полные тоски, экстравагантности, пугающей откровенности и болезненной хрупкости истории женщин, то есть истории любви, восхищает в ней не меньше, чем ее личное мужество и стойкость перед лицом тяжелых обстоятельств.

Эту пьесу поставила однажды на курсе Петра Фоменко Елена Невежина, чем сразу обратила на себя внимание Константина Райкина. Дело в том, что само имя Кроммелинка возродилось в российском театре именно благодаря Фоменко, поставившему с Райкиным другую его пьесу — «Великодушный рогоносец».

Форма французской бульварной комедии с яркими, порой буффонными пассажами в сочетании с мрачноватой, если не депрессивной философией автора — вот коктейль, достойный большого мастера. Не случайно пьеса Кроммелинка привлекла внимание Мейерхольда.

Яновская эту жанровую атмосферу чувствует как никто. У нее куртуазность буржуазного салона соседствует с откровенной буффонадой и комедией масок — ничего лучшего для коммерческого успеха не придумать. А между тем финал заставляет вспомнить о другом бельгийском гении — Метерлинке с его символикой смерти и мистическими отголосками иного бытия. Прекрасная Леона, соблазнившая весь город и убежденная в том, что ее муж, господин Дома, равнодушен ко всему миру, так же, как к ней самой, внезапно узнает страшную новость — господин Дома, который так и не появляется вплоть до своей смерти, долгие годы был страстно влюблен в юную Фели.

Игривые и горькие, волнующие и тревожные звуки Седьмой симфонии Бетховена в обработке трио Жака Лусье сопровождают весь спектакль и помогают удерживать весь его огромный жанровый диапазон. Но еще более его удерживает балансирующая на опасной грани эксцентрики, пряной манерности, бешеного темперамента и горькой философской тоски сама Леона в блестящем исполнении Виктории Верберг. Письма ее умершего мужа к его возлюбленной Фели, сама история его страсти начинают для нее новый отсчет времени. Мертвый муж, лежащий в склепе, становится для нее едва ли не более живым, чем при жизни.

Экзальтированная, болезненно-восторженная Фели в исполнении Татьяны Рыбинец готова подобно Джульетте разделить с любимым его смертное ложе и саму его посмертную жизнь. Для Леоны непереносима сама мысль об этом. Ревность, вспыхнувшая в ней, толкает ее на самую экстравагантную интригу из всех возможных — завоевание любви своего мертвого мужа. Изгнав всех бывших возлюбленных, она остается наедине со своей новой мечтой, и никто не знает, куда она ее приведет.

Оттого и возникает здесь в современной обработке великая музыка Бетховена. Оттого посреди гротескно-салонных декораций Сергея Бархина просвечивает тайна иного мира. Эта тайна образует и тот особый, экзальтированный и манерный эксцентричный стиль, в котором существуют прежде всего Леона и Фели, а уж затем и все остальные.

В декорациях парадоксальной комедии Яновская рассказывает необычайную историю любви после смерти, и она не менее трагична, чем история Ромео и Джульетты, так пародийно упомянутая в пьесе Кроммелинка.