Назад

Алиса Никольская «Смерть и девушка»

Театрал 01.12.2009

Режиссер Ирина Керученко разделила текст повести Достоевского между тремя исполнителями – главным героем, его женой и служанкой Лукерьей. Получился долгий, обстоятельный, подробный спектакль, где большинство режиссерских находок «утоплены» в актерах. Две накрепко сплетенные судьбы обозначены одинаково полнокровно.

Когда зрители заходят в зал, действие уже идет. Погибшая героиня сидит неподвижно, а герой внимательно смотрит на нее, наряжает в драгоценности, поправляет платье. А потом оборачивается к публике, словно смущенный таким количеством свидетелей, и говорит о том, что «сейчас она в зале, на столе, а гроб будет завтра». Речь прерывистая, бессвязная, прыгающая. Улыбка. Будто он толком не понимает, что произошло. Отчего она была живая – и вот уже мертвая. Что не так. Огорчение соединяется с любопытством испытателя.

Текст «Кроткой» коварен для актера – много возможностей проявить себя, но при этом повороты души героя такие неожиданные, выворачивающие наизнанку, что, помимо большого диапазона, требуется особая внутренняя свобода. Умение быть на сцене любым – как прекрасным, божественным, так и отчаянно гадким. Ирина Керученко не ошиблась в своем выборе: героя в ее спектакле играет Игорь Гордин. Для которого нынешняя осень знаменательна сразу двумя серьезными ролями: в «Медее» Камы Гинкаса и в «Кроткой». Абсолютно разные, они позволили увидеть переход Гордина в новое качество. Теперь всем очевидно, насколько это крупный актер.

Гордин наделен негромким, сияющим обаянием. Все персонажи, им сыгранные, даже при полном наборе недостатков, вызывают теплые эмоции. Им обязательно сочувствуешь. Ростовщик в «Кроткой» не исключение. Актер показал, как молниеносно он может поворачиваться на сто восемьдесят градусов, ужасать своим персонажем – и тут же вызывать желание понять его.

Поначалу ростовщик Гордина – эдакий «человек в футляре». Сдержанный. Порядочный. Он раскроется постепенно. Ведь роль – как темное извилистое шоссе: неизвестно, что за следующим поворотом. В какой-то момент эмоции хлынут через край: герой увлечется, загорится, смутится от собственного проявления чувств. И история на несколько мгновений покажется почти счастливой. Однако вскоре за этим выберутся на свет высокомерие, себялюбие, желание стать богом, хотя бы для одного человека – жены. Как цинично и вместе с тем буднично, по-мужски он сбросит с ее плеч платье перед первой совместной ночью – подчиняйся, мол. А в финале из ничего, из пустоты вдруг хлынет любовь, он сомнет жену в руках, они оба захлебнутся. Оглушительный всплеск – перед страшным, необъяснимым уходом в небытие. Ее – буквальным, его – душевным. Гордин работает с удивительной смелостью, уверенно ведя за собой, ни на минуту не теряя зрительского внимания. И играя в герое прежде всего сокрушительную историю одиночества. Непоправимого. Обрекающего на муки до конца дней.

Спектакль выстроен так, что две партнерши Гордина выглядят не «обрамлением», а вполне полноценными героинями. Жену играет Елена Лямина, своеобразный «талисман» Ирины Керученко, работавшая во всех ее спектаклях. Ее великолепная Гедда Габлер помнится до сих пор. Здесь ее героиня – почти девочка, скромная, пугливая, как лесной зверек. Растроганная до слез, что нашелся человек, которому она нужна. И превращающаяся в итоге в прокурора со взглядом таким жгущим, что его невозможно вынести. А Марина Зубанова в роли Лукерьи добавляет в происходящее земные, теплые нотки, немного «расслабляет» предельно концентрированную атмосферу спектакля.

Несмотря на всю жесткость, «Кроткая» Ирины Керученко оставляет светлое ощущение. Быть может, потому, что режиссер прощает своих героев. Не уничтожает их, а жалеет. Дает им шанс. Пусть даже неосуществимый.



Назад