Наталия Каминская «Very странный детектив»

Культура 31.05.2001

Только детектива не хватало нашему театру, чтобы утвердить свое намерение как можно лучше развлечь публику. То обстоятельство, что детектив поставлен в серьезном МТЮЗе его главным режиссером Генриеттой Яновской, менее всего замеченной в поисках легкого успеха, только добавляет жару. «И ты, Брут! — воскликнет иной печальный искатель театрального серьеза. — Если уж режиссер жесткого «Иванова» и пронзительной «Грозы» схватилась за Агату Кристи, пора решительно сменить приоритеты». Вольному воля. Критику иной раз полезно и расстаться с собственной насупленной физиономией. Откупорить какую-нибудь шампанского бутылку иль перечесть классическое криминальное чтиво. По мне, Конан Дойл или Иоанна Хмелевская все лучше, чем очередная пьеса Максима Курочкина. Впрочем, кому как угодно.

Когда сцену МТЮЗа окутывает густой туман, а персонажи раскрывают зонты, когда мебель отливает всеми оттенками английской добротности (художник С.Бархин), а на голове у полисмена мохнатая баранья шапка, хочется, старательно выговаривая транскрипции, произнести: «Ландн из зе кэпитл ов Грэйт Бритн». Милое общее место — все эти смоги, дожди, зонтики, стражи у Биг-Бена, соблазнительные секретарши в клетчатых юбках. Яновская намеренно затягивает экспозицию. Не гадайте, ради чего звучат рэгтаймы и изящно протанцовывают девочки, зачем на заднем плане торчит непомерных размеров красная телефонная будка, отчего секретарша Грета — Ю.Свежакова — образец офисного благополучия, а от адвоката Робартса — И.Ясуловича исходит сияние долгой благополучной карьеры. Наслаждайтесь покоем и уютом «английской» жизни — она ровно такова, какой укоренилась в наших читательских представлениях. Когда расположишься с томиком Кристи на диване под торшером, вечная лондонская слякоть не кажется такой промозглой. Режиссер не спешит зацепить нас интригой, а предлагает для начала нечто вроде чашки знаменитого английского чая, распитие которого должно быть продолжительным и абсолютно традиционным. Полно, а на детектив ли нас позвали?

Когда впервые появится на сцене загадочная белокурая Ромэйн — О.Демидова, супруга обвиняемого в убийстве богатой старухи Леонарда Воула — И.Гордина, в глаза бросится еще одна цитата. Эта женщина удивительно похожа на Марлен Дитрих, игравшую Ромэйн в старом кинофильме. И еще цитата — незабываемый голос Холмса — В.Ливанова, звучащий из старого репродуктора. Привычные и радостные встречи. Уютное чтение, которое, сколь бы ни захватывало, продолжает согревать теплом дивана. Режиссер откровенно лукавит. Она все-таки покажет нам детектив, но не интриги ради. Совсем не ради нее. Интеллектуалам впору успокоиться — стильная игра парафраз адресована именно им, уж, конечно, знающим, чем кончится дело.

А для тех, кто не знает, — пожалуйста, жуткий «стоп-кадр» конца первого акта. Жена на суде неожиданно обвиняет своего мужа в убийстве. В этот миг сцену накрывает темнота, а лампы, закрепленные над стульями, зловеще высвечивают лица. Похоже на аутодафе. Пружина детективного сюжета наконец-то отпущена. Но логика дальнейших событий окрашена каким-то пугающим эмоциональным подвохом. Обвиняемый слишком открыт и обаятелен, чтобы быть виновным. Блестящий адвокат Робартс чересчур болеет за невиновность своего подзащитного и слишком для чопорного англичанина негодует на предательницу — Ромэйн. С этой минуты театр Г.Яновской вступает в привычную сферу своих пристрастий.

Если кто и думал, что режиссер жесткого трагического мышления решила расслабиться на легком чтиве, то Яновская самым коварным образом обманывает его ожидания. Чем больше игры, тем сильнее обман. Колоритнейший актерский выход свидетельницы Джанет Макензи — Л.Ларионовой — еще один предупреждающий звонок. Она уверена в виновности Воула, но отыгрывает эту уверенность с комичнейшей настырностью измотанной очередями тетки (излюбленный персонаж режиссера). Захлебывается показаниями, вылезает из огороженного судом пространства и упорно надвигается на судью. Перед нами само убеждение, и оно куда сильнее забав британской юридической казуистики. В какой-то момент осознаешь, что отыскать в творчестве Агаты Кристи едва ли не самый душераздирающий сюжет должна была именно Г.Яновская. Ничего в ней не изменилось, разве что добавилось открытого сентимента. Этот щекотливый предмет, однако, требует особой душевной смелости. Тему трагичности любви, обреченной на предательство, режиссер доверяет финальному супружескому танго. Но гораздо раньше — артисту И.Ясуловичу, который с первой же встречи со странной Ромэйн решительно ломает своей игрой заданный было милый «английский» стиль. Яновская и Ясулович будто сговариваются. Зонтики, мебель, комичные обмороки тупого полицейского инспектора (А.Дубровский), танцульки судейских дам — для радости смотрящих историю из выдуманной британской жизни. «Ай эм вери глэд ту си ю». Но адвокат Робартс, на глазах теряющий свой карьерный лоск, с головой ныряющий в омут непрофессионального сострадания и ненависти, — этот явно не из туманного Альбиона. Ход рискованный, он заявляет другую, более привычную подмосткам МТЮЗа игру не на жизнь, а на смерть. Адвокат И.Ясуловича — лицо в спектакле едва ли не менее пострадавшее, чем Ромэйн, выставившая себя предательницей ради спасения убийцы-мужа. Оба расплачиваются за доверие и неуместную самоотверженность. Оба в финале выходят на сентиментальную коду. Жестокое танго супругов откровенно отдает мелодрамой. Стильная женщина неуклюже и некрасиво обвисает в объятиях Воула, порывисто всаживает ему нож в спину. Такая чувственная и чувствительная развязка неожиданна для Яновской. Но почерк узнаваем. Ведь что, собственно, сказано? Сказано все то же: жертвенная любовь прекрасна и напрасна. За портьерой мелодрамы все же спрятана трагедия.

P.S. Внятно изложить сюжет не входило в задачи рецензента. Детектив все-таки. Хотя и не совсем…