Наталья Стародубцева «‎Лекарство от пластмассовой жизни»

Арт-журнал ОКОЛО 24.11.2023

21 и 22 ноября в рамках фестиваля “Золотая маска” в Санкт-Петербурге прошли показы премьерного спектакля МТЮЗа “Ромео и Джульетта. Вариации и комментарии”. “Театральное исследование природы любви и насилия по мотивам одноимённой пьесы Уильяма Шекспира” — жанр постановки Петра Шерешевского. Это уже не первая работа Петра Юрьевича во МТЮЗе — в 2022 вышла “Мария Стюарт”, «история одного убийства» (две «Золотых Маски» — за лучшую женскую роль (Виктория Верберг) и за лучшую мужскую роль второго плана (Сергей Погосян).

Литературная основа “Ромео и Джульетты..” — пьеса авторства Семена Саксеева (псевдоним Петра Юрьевича), в ней причудливо сплетены эстетика шекспировского языка и бытовость России 90-х — с мемами, песнями “Сплина”, спортивными костюмами, бандитскими разборками и взятками. Святой отец Лоренцо тут — автомеханик и ветеран Афганской войны, Джульетта — саркастичная школьница-Лолита (предмет вожделения педофила-мента Париса), Ромео — романтик-философ, а на вечеринке-балу отрываются под Prodigy. Перемежают действие постиронические зонги “последнего великого русского композитора” Ванечки (“Оркестр приватного танца”).

радиционно знаток и психолог душ человеческих Шерешевский “подламывает” роль под личность актера, исследуя, как проявляются в Евгении Михеевой и Вадиме Соснине их собственные Джульетта и Ромео. Спектакль — не очередная интерпретация трагедии о двух враждующих веронских семьях, а анализ и рефлексия, как знакомый сюжет и архетипы откликаются в нас сегодняшних. В финале герои смотрят и обсуждают знаковый хулиганский фильм 1990-х “Ромео + Джульетта” База Лурманна, который тоже перенес действие в современность, снабдив шекспировских героев гавайскими рубашками, джинсами и стволами, обрамляя действие саундтреком Garbage и The Cardigans.

Художник Анвар Гумаров подвешивает над сценой куб (но не метафизический куб подсознания, как в “Идиоте” в Приюте Комедианта, а белоснежный), который порой опускается, а на одной из его граней транслируется происходящее на сцене (излюбленный приём режиссера-онлайн-театр). Периодически появляется стена из кроссовок, и сразу ассоциации то ли с венгерским мемориалом геноцид, толи с традицией бандитских трофеев. Еще одна примета лихих 90-х на сцене — старенький мерседес, а всё пространство покрыто то ли пеплом, то ли землей. Этот огород, заботливо возделываемый матерью Джульетты (Екатерина Александрушкина), вскоре превратится в холмики могил, а на пищу червям, что перебирал добродушный Бенволио (Андрей Максимов), пойдёт первая жертва войны кланов — Меркуцио (Максим Виноградов).

В спектакле много телесности, чувственности, пылкости — ну а как иначе, когда юная горячая кровь бурлит, когда непонятно, “где кончается твоя кожа и начинается моя?”, когда секс — один из способов восстановления единства? А главное — найти ту самую половинку, которая любит те же чипсы со сметаной и луком и философию Платона и с которым можно быть собой, настоящим. И в этой тяге к духовным материям (иконы в пакетике, забытые в машине, страхи и суеверия с венчанием) и абсолютно бытовым одновременно — столько витальности и искренности, непластмассовости! Реальность героев и их инаковость подчёркивает и подкрашивание плёнки, выводимой на экраны, с акцентом на основной цвет спектакля — желтый. Но это не цвет страданий, как у Достоевского, а солнечный, воздушный, энергичный цвет, как в другом спектакле режиссера — “Обыкновенном чуде”, где любовь творит магию и побеждает смерть.

Во втором акте зрители попытаются закрыть все гештальты и “найти грибочек сути в лесополосе событий”, а подадут им “соль для текилы размышлений” и аргументированно докажут, почему Ромео — нарцисс, магистр пикапа, ведущий Загогулько (вылитый казанова — то ли Леонтьев, то ли Тарзан с роскошной шевелюрой — Арсений Кудряшов), доцент Печаль и главврач московской психиатрической больницы №23 Алик Курвуазье. Не спрашивайте, их скетч-шоу уморительно так же, как приключения Лапенко, и достойно стать спин-оффом.

“Представьте, что чувствует родитель, чей ребёнок в 14-16 лет покончил с собой от любви, которая длилась 5 дней?” — обращается к зрителям Виктория Верберг, тётя Джульетты (в шекспировском оригинале — кормилица). Кажется, уже не так возвышенна и романтична эта великая трагедия через оптику современности? “Ромео не выбирают, с ним живут и умирают” … Да вообще сыты мы все сегодня трагедиями и несчастьями! Почему Тарантино в “Однажды в Голливуде” и “Бесславных ублюдках” может переписывать историю? А всё-таки можно как-то по-другому, а? “А можно!” — ласково улыбается хитрец Шерешевский и даёт шанс влюбленным бунтарям умчать в закат (а ты до последней секунды вздрагиваешь и скрещиваешь пальцы, чтобы они не разбились). «Как будто через пять лет они не изменили бы друг другу и не развелись» — пророчит тётя Джульетты. Гарантий никаких нет — но они по крайней мере попытаются не быть заложниками системы и действовать. И если у Ромео и Джульетты получилось, может, и у нас есть надежда вырваться из тюрем страха и покорности?