Назад

Анна Банасюкевич «Кроткая»

Театральная касса 01.01.2010

Малая сцена ТЮЗа – комната, ослепляющая своей лабораторной белизной. В этом неуютном пространстве Достоевского уже ставили – много лет здесь идет спектакль Камы Гинкаса – «К.И. из «Преступления» по роману «Преступление и наказание». Ученица Гинкаса Ирина Керученко продолжила традицию мастера, взявшись за инсценировку «Кроткой». Затея весьма рискованная: сценическая судьба «Кроткой» всегда складывалась удачно, достаточно вспомнить уже ставший классикой спектакль Льва Додина с Олегом Борисовым в главной роли. Понятно, сравнений было не избежать. Но Керученко – режиссер самостоятельный и своеобразный, ее спектакли, как по классике, так и по современной драматургии, не раз становились обсуждаемыми событиями в театральной жизни Москвы.
Спектакль получился оригинальным, не похожим на своих предшественников, а главное – современным. Этой современности не нужны внешние атрибуты: сцена заставлена антиквариатом, актеры одеты по моде эпохи Достоевского, а главный герой – закладчик в исполнении Игоря Гордина – щелкает на счетах за обшарпанной конторкой, записывая заклады в потертую книгу. Но в манере его поведения, в отношении к жизни и миру – черты нынешнего поколения тридцати-сорокалетних. Он сдержан и холоден, подчеркнуто вежлив и надменен, в насмешливой складке тонких губ – презрение и самоуверенность. Он смог вписаться в реалии, приноровившись к темпу жизни; упрямство и деловая хватка создали ему положение, и, как и многие, добившиеся успеха, он пытается забыть прошлое с его унижением и обидой на мир.
Гордин будто снимает покровы с души своего героя – один за одним. И если поначалу его закладчик кажется плоским и самодовольным ничтожеством, вызывает брезгливость и даже смех, то со временем он предстает личностью глубокой и неоднозначной, способной пережить и ощутить трагедию.
Как нарыв, прорываются сквозь отрепетированное спокойствие отчаянное желание и неумение любить. Чудовищное, пожирающее изнутри одиночество, отторгнутость от мира и людей, выдаваемое за добровольное отшельничество, вдруг разом опускают на колени этого, казалось бы, негнущегося человека, заставляя биться в истерике и горячечно молить о любви испуганную, цепенеющую жену.
Редкое качество этой «Кроткой» — равноправное существование партнеров. Роль Елены Ляминой отнюдь не второстепенна, она играет свою героиню, будто споря с названием спектакля. Бледное, резко вычерченное лицо, прямой ожидающий и судящий взгляд, упрямо сжатые губы – в ней сразу чувствуется сильная, гордая натура. Она зло колотит тонкой ножкой по железной, громыхающей кровати – этот молчаливый бунт красноречивее всех гневных пафосных слов. Режиссер отвергла удобную схему «жертва-палач»: обоим героям спектакля свойственно, в равной мере, мучительство и самомучительство.
Спектакль отличается безупречным чувством меры и стиля: многословие и суетность героя уравновешены молчаливой цельностью героини, истерики сменяются замогильным спокойствием, а жизнь, бьющаяся в белых стенах, отчаянно пытается сдержать напирающую смерть, валяющуюся грудой похоронный венков из-за распахнутых ставней.



Назад